Обзор книги Виктора Франкла «Сказать жизни – да».

Живите с ровным превосходством над жизнью – не пугайтесь беды и не томитесь по счастью. Довольно с вас, если вы не замерзаете и если жажда и голод не рвут вам когтями внутренностей... Если у вас не перешиблен хребет, ходят обе ноги, сгибаются обе руки, видят оба глаза и слышат оба уха – кому вам еще завидовать? 

Александр Солженицын

После прочтения первых же страниц великой без преувеличения книги «Сказать жизни – да» великого ученого, психолога, философа Виктора Франкла, я понял, что мои якобы проблемы – это вовсе не проблемы. Я вдруг понял, насколько далек от объективного восприятия своей жизни. Я не видел раньше, как много я имею. Теперь я ясно осознал, что я счастливый человек! 

Хотите узнать, о чем книга? 

Но не логично было бы приступить к раскрытию содержания книги, не упомянув в начале о ее авторе. Виктор Франкл (1905-1997) – выдающийся австрийский ученый с мировым именем. Ему присуждено огромное количество ученых степеней разными университетами мира. Его перу принадлежит более 30 книг, посвященных раскрытию психологической теории смысла жизни, философии человека. Он показал миллионам людей – и я в их числе - возможность понять, в чем смысл их жизни.

1942-1945 годы жизни он провел в нацистских концлагерях. Причем, незадолго до ареста у него, как у высококлассного профессионала, появилась возможность выехать в США. Однако он решил остаться, т.к. не мог бросить своих престарелых родителей. Возможно, этот подвиг, как и множество других его подвигов, совершенных в концлагерях, мистическим образом сохранили ему жизнь.  То, что он выжил - соединение случайности и закономерности. Можно назвать и случайностью то обстоятельство, что он ни разу не попал в команды, формировавшиеся для уничтожения ежедневно. Закономерностью можно назвать то, что он выжил в аду голода, пыток, холода, унижения, сохранив свои принципы человечности.

Еще до войны он написал книгу – учение о смысле жизни. Рукопись книги была с ним при отправке в концлагерь. Он попытался сохранить ее, но, безусловно, безуспешно. Пройти такие испытания и сохранить свою личность и человеческое лицо, ему помогала надежда увидеть среди живых свою жену. 

Испытав на себе действенность своей теории в лагерях смерти, ученый понял, что самый большой шанс на выживание в таких нечеловеческих условиях имели сильные духом, а не физически крепкие люди.

Главная цель автора была – написать возможно более полный рассказ о переживаниях людей в концентрационных лагерях, а не о событиях. Однако для полноты передачи переживаний невозможно было обойтись без подробного в некоторых местах книги описания событий. В книге автор постарался передать, как свои реакции и переживания, так и переживания миллионов людей, которые прошли это суровое испытание. 

Будучи  ученым, автор описывает свои различные ощущения в различных фазах жизни в лагере:

• 1-ю фазу он называет фазой шока.
• 2-я фаза - это фаза апатии, когда спустя несколько дней реакции человека начинают меняться, когда в душе человека как-будто что-то умирает, включаются защитные силы организма.
• И фаза 3 – освобождение. В ней наблюдаются парадоксальные реакции отсутствия радости. Заключенному требуется серьезная психологическая поддержка. 

Защитные силы организма

Автор был поражен совершенством человеческого организма, в котором скрыты невообразимые  резервы и возможности. Они проявились сразу же по прибытии в лагерь смерти. Полгода они носили единственную рубашку и не мылись. Всегда грязные от постоянных земляных работ, где не обойтись без ран. Но у них не было заражений или воспалений. Работали на морозе, полубосые, в дряхлой одежде. Но почему-то никто даже не схватил насморка. Как это возможно, в какой момент организм включают такие защитные силы? Когда есть такая трагичность ситуации, постоянная угроза для жизни?

Голод

В книге речь идет не о глобальных ужасах лагерей смерти, а о ежедневных  «маленьких» мучениях заключенных,  которые люди в лагерях испытывали ежедневно. К примеру, меня поразило детальное повествование, о том, как ежедневно автор боролся с голодом, что испытывал при этом. На минуту мне показалось, что я тоже ощутила это состояние. 

Вместе со всеми он страдал от голода и истощения. Еда, которую получали заключенные, состояла из миски пустого, водянистого супа и мизерного хлебного кусочка. Еще была так называемая добавка: либо маленький кусочек ужасной колбасы, либо ложка повидла, либо маленький кусок сыра. Если учесть, что заключенные тяжело физически работали и постоянно пребывали на холоде практически без одежды, то этой еды было совершенно недостаточно.

Как понять человеку, который сам никогда не голодал, это состояние?

Как представить, что ты стоишь в грязи, на холоде. При этом тебе надо долбить неподатливую землю киркой. И ты каждую минуту прислушиваешься, когда же позовет сирена на единственный в этом и в каждом дне получасовой обеденный  перерыв. Ты постоянно думаешь, дадут ли хлеб? Ты постоянно спрашиваешь у себя, который час? Негнущимися и распухшими от холода пальцами ты ощупываешь кусочек хлеба в кармане, отламываешь крошку, подносишь ко рту, судорожно кладешь обратно.

Очень серьезной темой для дебатов среди заключенных была тема, как правильнее использовать мизерный рацион хлеба. Даже создались две партии. В одной считали, что дневную порцию необходимо съесть сразу. Они выдвигали два довода. Первый: хоть один  раз за сутки ненадолго можно приглушить невыносимый голод; второй: при таком подходе хлеб не украдут. Во второй считали, что не надо съедать сразу весь хлеб. Они тоже имели убедительные доводы в пользу этого мнения. Сам автор со временем  примкнул к группе 2. Но у него были свои мотивы. Он рассказывает, что самым невыносимым из всех 24-х часов суток был момент пробуждения. Пронзительные свистки  еще ночью вырывали всех из сна. Наступал момент борьбы с сыростью, когда надо было влезть распухшими ногами в мокрые ботинки. При этом видеть плач мужчин с израненными ногами… Вот тогда он хватался за такое, хоть и слабое, но утешение – хранимый с вечера кусочек хлеба! 

Самоубийство

Вы спросите, как возможно бороться за жизнь в таких условиях, кому вообще это под силу? Смерть по сравнению с такой жизнью может показаться наградой. Автор рассказывает, что действительно почти у каждого заключенного, даже пусть мельком, но возникала мысль покончить жизнь самоубийством. Но сам он, будучи глубоко религиозным человеком, сразу по прибытии в лагерь, поклялся «не броситься на проволоку». Хотя зная цифры, он понимал, что ему едва ли удастся ускользнуть от множественных селекций уничтожения. 

Апатия

Автор повествует о состоянии апатии, которая появилась у всех заключенных после состояния шока. В самом начале заключенные не могли выносить садистских картин. Они не могли смотреть, как их товарищей заставляли приседать на холоде, в грязи под ударами кнута. Но проходили дни, а потом недели, и они уже начинали реагировать по-другому на раздающийся рядом вопль боли.  Равнодушно и отрешенно. За несколько месяцев в лагере они увидели уже столько больных, страдающих, умирающих и мертвых, что подобные картины их уже не трогали.

Автор, как врач и ученый был тогда поражен своему собственному бесчувствию. Фактически апатия – это специальный механизм защиты организма. Вся реальность как будто сужается. Все чувства и мысли концентрируются на одной только задаче: как выжить!

Когда было по-настоящему больно

К пинкам и ударам, которые все получали в лагере постоянно, все привыкли. Но причиняемая телесная боль для заключенных не была самой нестерпимой болью. Тяжелее было терпеть душевную боль и сдерживать возмущение несправедливостью. Это, невзирая  на апатию, мучило очень сильно.

Вопрос смысла жизни

Изначально мы неверно ставим этот вопрос. Необходимо в начале понять самим, а затем объяснить всем: дело не в наших ожиданиях от жизни, дело в том, чего жизнь ожидает от нас. Если сказать по-философски, необходим коперниканский переворот: каждую минуту и каждый день жизнь нам ставит вопросы, мы же должны отвечать. И не рассуждениями, а правильными действиями и поведением. Именно от того, как мы поступили в данном конкретном случае, будет зависеть, как далее сложатся обстоятельства и какой следующий вопрос задаст нам жизнь (или Бог).

Автор вывел этот постулат из множества событий и обстоятельств во время лагерной жизни, когда причина и следствие особенно оголены и очевидны.

Любовь

В заключении хотелось бы привести завещание автора, которое он передал своему другу в день, который, как он думал, был последним днем его жизни: «Слушай, Отто! Если я не вернусь домой, к жене, и если ты ее увидишь, ты скажешь ей тогда — слушай внимательно! Первое: мы каждый день о ней говорили — помнишь? Второе: я никого не любил больше, чем ее. Третье: то недолгое время, что мы были с ней вместе, осталось для меня таким счастьем, которое перевешивает все плохое, даже то, что предстоит сейчас пережить».